Его раздирали противоречия. Он мог бы немедленно вернуться к ней, спорить, льстить и уговаривать, пока она снова не пустит его в свою постель. Но не этого она хотела… и это не лучший выход для нее.
Тихо выругавшись, Джек ускорил шаг, все дальше удаляясь от ее дома. Он сделает, как она просит. Даст ей ту дружбу, какую она хочет, и сумеет найти способ вырвать ее из сердца и разума.
Глава 12
Лондонский сезон с его чередой ужинов, балов, приемов и вечеринок начался в марте. У каждого круга общества были свои развлечения. Скучнее всего было на балах высшего света, где аристократы голубых кровей подыскивали себе достойных жен, а девицы охотились за богатыми мужьями. Всякий здравомыслящий человек избегал появляться в домах знати, где беседа была унылой, манеры чопорными, а опасность оказаться в обществе напыщенных болванов – достаточно реальной.
Немало людей стремилось заручиться приглашениями в дома тех, которые могли считаться представителями верхушки среднего класса, то есть людей невысокого происхождения, но богатых или знаменитых: политиков, зажиточных землевладельцев, бизнесменов, врачей, журналистов, художников и даже некоторых наиболее просвещенных торговцев.
Перед Амандой с самого ее переезда в Лондон распахнулись многие двери. Ее желали видеть на ужинах, танцах, домашних концертах, театральных-вечерах. Но в последнее время она отказывалась от всех приглашений, хотя раньше с удовольствием появлялась в великосветских салонах. А вот теперь ее просто ничто не интересовало. И не хотелось никуда ехать. Раньше она никогда не понимала истинного значения выражения «тяжесть на сердце». Она не видела Джека больше месяца, а на сердце словно лежал свинцовый слиток, не говоря уже о том, что грудь и легкие сдавило болью, так что нельзя было свободно вздохнуть. Временами казалось, что воздух не проходит в горло. Она презирала себя за то, что чахнет от тоски по мужчине, ненавидела пошлую мелодраму, в которую превратилась ее жизнь, и все же не могла прийти в себя. Время, разумеется, облегчит страдания, но при мысли о том, что впереди ждут долгие месяцы и годы без Джека, Аманда сходила с ума.
И оживлялась, только когда Оскар Фретуэлл приезжал за очередной порцией выправленных глав романа с продолжением. Он стал неиссякаемым источником информации о своем хозяине. Джек ни перед чем не останавливался в своих усилиях достичь еще больших вершин успеха. Он приобрел известную газету «Лондон дейли ре-вью», единственную, которая могла похвастаться громадным тиражом в сто пятьдесят тысяч экземпляров. Открыл два новых магазина и только сейчас купил новый журнал. Ходили слухи, что у Джека денег больше, чем у любого английского богача, и что его ежегодный доход приближается к миллиону фунтов.
– Он как комета, – делился с ней Фретуэлл, привычным жестом поправляя очки. – Мчится вперед, разрезая воздух, в сотни раз быстрее, чем все окружающие. Уж и не помню, когда он ел по-человечески. И уверен, он вообще не спит. Остается на работе дотемна и возвращается засветло, когда в здании еще никого нет.
– Но почему он убивает себя? – спросила Аманда. – Казалось бы, он должен успокоиться на достигнутом и наслаждаться плодами своего труда.
– Казалось бы, – эхом отозвался Фретуэлл, мрачно хмурясь. – А на деле раньше времени сводит себя в могилу.
Аманде пришла в голову странная мысль. Что, если Джек скучает по ней? Может, поэтому и старается занять себя, чтобы было меньше времени думать об их разрыве?
– Мистер Фретуэлл, – смущенно улыбнулась она, – он не упоминал обо мне… то есть… он ничего не просил передать?
Лицо управляющего мгновенно стало непроницаемым. Аманда так и не смогла определить, делился ли с ним Джек, подробностями об их связи и открывал ли свои чувства.
– Похоже, он весьма доволен цифрами продаж первых выпусков «Ненастоящей леди», – объявил Фретуэлл слишком жизнерадостно.
– Да, спасибо, – пролепетала Аманда, пряча разочарование и тоску за вымученной улыбкой.
Осознав, что Джек делает все возможное и невозможное, чтобы их отношения навеки ушли в прошлое, Аманда поняла, что должна последовать его примеру. Она снова стала выезжать, вынудила себя смеяться, шутить и болтать с друзьями. Но никакие развлечения не могли развеять одиночества, и она вдруг обнаружила, что ждет и постоянно прислушивается ко всякому упоминанию о Джеке Девлине. Рано или поздно они непременно столкнутся в одном из домов, и мысль об этом наполняла ее тоской и робким предвкушением встречи.
К удивлению Аманды, в конце марта ее пригласили на бал у Стивенсонов, с которыми она почти не была знакома. Аманда смутно припомнила, что в прошлом году встречалась с престарелыми мистером и миссис Стивенсон на ужине у своего адвоката Таддеуса Толбота. Семья владела несколькими алмазными рудниками в Южной Африке, что добавляло притягательность огромного богатства к блеску уважаемого и хорошо известного имени.
Подстегиваемая любопытством, Аманда решила поехать. Для этого случая она надела лучший наряд: произведение портновского искусства из бледно-розового атласа с широким воротником из белых газовых воланов, обнажавших плечи. Широкие юбки таинственно шуршали при каждом движении, время от времени открывая носки кружевных туфелек с розовыми лентами. Она уложила волосы в нетугой узел, из которого на щеки и шею выбивались длинные локоны.
Стивенсон-Холл оказался типично английским особняком в классическом стиле, из красного кирпича с гигантскими белыми коринфскими колоннами, поднимавшимися над вымощенным брусчаткой двором. Потолок бального зала, был расписан аллегориями четырех времен года. Гирлянды повторяли сложный цветочный мотив сверкающего паркета. Сотни гостей толпились в просторном зале, освещаемом двумя хрустальными люстрами невероятных размеров.
По прибытии Аманду немедленно приветствовал старший сын Стивенсонов, Кервин, дородный мужчина лет тридцати двух весьма необычной внешности. Вернее, дело было не столько во внешности, сколько в манере одеваться. В волосах сверкали бриллиантовые булавки, на туфлях – бриллиантовые пряжки, на фраке – бриллиантовые пуговицы, а на пальцах – кольца с бриллиантами. Аманда потрясение уставилась на человека, умудрившегося обвешаться драгоценностями с головы до ног. Стивенсон гордо провел ладонью по ослепительному фраку и улыбнулся.
– Великолепно, не правда ли? Вижу, вы поражены всем этим блеском.
– Просто глазам больно на вас смотреть, – сухо ответила Аманда.
Ошибочно приняв ее замечание за комплимент, Стивенсон наклонился к ее уху и заговорщически прошептал:
– Только подумайте, дорогая… женщина, которая станет моей женой, сможет носить такие же и даже более изысканные украшения.
Аманда слабо улыбнулась, сообразив, что стала мишенью для завистливых взглядов мамаш, стремившихся заполучить выгодного женишка для своих дочек. Как жаль, что нельзя во всеуслышание разуверить их в полном отсутствии интереса к нелепому фату.
К несчастью, никакие ухищрения не могли заставить Стивенсона отойти от Аманды в продолжение всего вечера. Как выяснилось, он задумал оказать Аманде великую честь, позволив ей написать историю его жизни.
– Придется выставить напоказ мою драгоценную личную жизнь, – сетовал он, крепко сжимая пухлой рукой со сверкающими кольцами пальцы Аманды, – но больше я не могу лишать читателей истины, которую они так долго жаждали узнать. И только вы, мисс Брайерз, обладаете способностями и возможностью отразить суть предмета. Написать мой правдивый портрет. Уверен, что вы с радостью и удовольствием возьметесь за работу. Впрочем, вряд ли это можно посчитать работой.
До Аманды наконец дошло, по какой причине ее пригласили на этот бал: семейка, должно быть, единогласно постановила поручить ей столь ответственную задачу, как создание биографии их напыщенного дурака наследничка.
– Вы очень добры, – пробормотала она, не зная, возмущаться ей или хихикать про себя. – Должна заметить, что я никогда не писала биографий…